Зачем читать "толстые" литературные журналы?

Журналы августа: «Новый мир», «Знамя», «Иностранная ли-тература»

Зачем читать толстые литературные журналы? И правда, зачем? Ведь все самое интересное появляется на книжных прилавках. Издательства сегодня работают с такой скоростью и таким размахом, что охватывают все поле современной литературы. Оказывается, не все.

Есть масса достойных авторов, жанров и тематических ниш, которые проходят мимо издательств. Вернее, издательства мимо них проходят. Рассказы, например, — не самый попсовый и востребованный жанр. Дневниковые записи, публицистика. И, конечно, поэзия, которая давно уже стала элитарным занятием, если не маргинальным.

Ознакомиться со всем этим пока можно только на страницах журналов. Ну и в интернете. Только надо знать, где искать. Вот несколько августовских публикаций, которые смело можно назвать эксклюзивом.

«Знамя». Виктор Коркия. Возвращение… Стихи.

Коркия прославился в конце восьмидесятых пьесой «Черный человек, или Я, бедный Сосо Джугашвили». Человек он легендарный. Один из основателей знаменитого клуба «Поэзия», главного поэтического объединения восьмидесятых, откуда вышли чуть ли не все звезды тогдашнего поэтического поколения. Книг у Коркии не выходило лет двадцать. Но писать он не перестал и, судя по этой публикации, уровня своего не снизил:

«Вне зависимости от

И при этом невзирая,

Жил бы я наоборот,

Жил бы я, не умирая.

Как небесный старожил,

Близкий ангелам по духу,

Жил бы я и не спешил

Топором убить ста-руху.

Так и так она помрет —

Часом раньше, веком позже…

Но в грядущее, как в рот,

Не могу смотреть без дрожи».

Новый мир. Михаил Бутов. Записи.

Литературный дневник букеровского лауреата, автора романа «Svoboda». Дневники сейчас ведут все или почти все. В одном только «Живом журнале» каждый день – более 50 тысяч записей. Гламурные персонажи и тусовщики иногда даже публикуют свои дневники отдельными изданиями. Все это не имеет к литературе ни малейшего отношения.

«Записи» Михаила Бутова — из другого ряда. «Записные книжки» Чехова, «Ни дня без строчки» Олеши, «Записи и выписки» академика Гаспарова. То есть совсем другой уровень. Впрочем, судите сами: «Русская массовая культура — от песни про атамана Кудеяра до “Острова” — предлагает свой вариант мифа о духовном возрождении — через предельное падение. … Однако неспроста ж Достоевский не порадовал нас рассказом о том, как раскаявшийся Раскольников надевает монашескую скуфейку и отправляется бить поклоны, но останавливается на том месте, когда в омертвелом убийце вдруг вздрогнула и вновь забилась жизнь, застывшая даже не в момент убийства, а еще когда только “мыслишка” вошла в силу. Получается, что у российского студента с топором, вернувшегося к себе, куда больше общего с американским полицейским, чем с героем “Острова” и вообще с русским масскультурным “праведником” (а никакого другого образа праведника, кроме как переделанного из человека, достигшего крайности падения, русская массовая культура, нынешняя по крайней мере, — не предлагает).

Нашему герою не к кому и некуда возвращаться. Потому что не было никакого “себя”. Онтологически до падения его просто не существовало. Именно и только падение вызывает его к бытию, конструирует и определяет. Падение, грех — в начале всего. Последующая праведность — лишь функция от него».

Иностранная литература. Иван Динков. Почтение к литературе.

В этом номере «Иностранки» есть что почитать и помимо болгарского поэта Ивана Динкова. Новый роман нобелевской лауреатки Тони Моррисон «Жалость», письма Хулио Кортасара, путевые очерки Антолия Королева. Я обратил внимание именно на Динкова в силу его элитарности-маргинальности. В России он почти неизвестен. Да и вообще отношение к болгарской литературе у нас скептическое. Что хо-рошего можно ждать от страны, бывшей в соцлагере? Тем не менее хорошего много.

Августовская «Дружба народов» публикует стихи Динкова. И стихи замечательные, и перевод, на мой взгляд, блестящий. А в «Иностранке» — отрывки из дневниковой книги поэта. Что ни запись, то готовый афоризм. Неожиданный, точный и всегда актуальный. Вот, например: «Писать должен тот, для кого реальность не есть нечто само собой разумеющееся». Или это: «Гений не может поднять простого смертного до собственной высоты, но он, по крайней мере, понуждает его следить за своим полетом». И еще, совсем коротко: «Доступ к умершей культуре — платный».

Коркия, Бутов, Динков. Лишь малая часть того, что проникает в культурное поле контрабандой. Но без этой контрабанды картина будет явно неполной.

Ян ШЕНКМАН